Три года назад Игорь Иванников предпочел статусу владельца агентства загородной недвижимости работу брокером под персональным брендом. Интервью у главного героя о мотивах его решения, о том, как ему удается развивать свой бренд, об эффективных технологиях работы в загородном сегменте взяла управляющий собственник компании Welhome, исполнительный директор AREA Анастасия Могилатова. И, пожалуй, именно этот факт делает интервью особенно интересным для тех, кого интересует успешный карьерный путь на рынке недвижимости.
Расскажи, каким было твое детство.
Я родился в Орле, вторым ребенком в семье, через 8 лет после рождения старшего брата. Родители были простыми людьми – звезд с неба не хватали, работали на радиоламповом заводе. Папа – инженером, мама – кладовщицей. Проработали там большую часть жизни, как это было заведено в те годы. Жили тоже просто, как все, по-советски, – одинаковые гарнитуры, ковры, отношения, всё.
Но в детстве мы все разные ещё. Как ты проводил время, чем увлекался?
Ещё до школы у меня обнаружились способности к рисованию. Их заметили воспитатели в детском саду и посоветовали моей маме отдать меня в художественную школу. Но мама, по-видимому, не очень серьезно к этому отнеслась или вообще пропустила мимо ушей. Так что ни в какую художественную школу я не пошел. Но рисование было моим любимым предметом в школе, позже к нему добавились ещё черчение с геометрией – я хорошо чертил, обладал пространственным мышлением и щёлкал теоремы и задачи, как орехи, в общем, по этим предметам у меня всё получалось с полпинка.
По остальным предметам учился тоже неплохо – в основном, на 4 и 5. Я был дисциплинированным ребенком: придя из школы, без напоминаний садился делать уроки. У меня было понимание, что сначала я должен сделать определённую работу, и только потом могу пойти гулять. Поскольку родители никогда не занимались моим воспитанием в классическом понимании этого слова, не уделяли мне какого-то значительного времени и никуда специально не водили, я сам себя занимал, сам куда-то ходил, одним словом, мне всегда была присуща самоорганизация, а мою индивидуальность в детстве никто не подавлял.
От начальной школы у меня осталось только одно яркое впечатление – моя первая влюбленность в одноклассницу, которой я иногда носил портфель, а иногда, уже своим портфелем, выражал свою симпатию общепринятым у детей способом – обрушивая его ей на голову.
А кем ты хотел стать в детстве? Что отвечал на этот традиционный вопрос взрослых?
Если честно, ничего. У меня этот вопрос, вероятно, вызывал недоумение. Я даже не говорил, что хочу быть космонавтом, как это было принято. Мне в принципе было непонятно, что это значит – кем хочешь стать. Ведь я уже есть.
Я родился в Орле, вторым ребенком в семье, через 8 лет после рождения старшего брата. Родители были простыми людьми – звезд с неба не хватали, работали на радиоламповом заводе. Папа – инженером, мама – кладовщицей. Проработали там большую часть жизни, как это было заведено в те годы. Жили тоже просто, как все, по-советски, – одинаковые гарнитуры, ковры, отношения, всё.
Но в детстве мы все разные ещё. Как ты проводил время, чем увлекался?
Ещё до школы у меня обнаружились способности к рисованию. Их заметили воспитатели в детском саду и посоветовали моей маме отдать меня в художественную школу. Но мама, по-видимому, не очень серьезно к этому отнеслась или вообще пропустила мимо ушей. Так что ни в какую художественную школу я не пошел. Но рисование было моим любимым предметом в школе, позже к нему добавились ещё черчение с геометрией – я хорошо чертил, обладал пространственным мышлением и щёлкал теоремы и задачи, как орехи, в общем, по этим предметам у меня всё получалось с полпинка.
По остальным предметам учился тоже неплохо – в основном, на 4 и 5. Я был дисциплинированным ребенком: придя из школы, без напоминаний садился делать уроки. У меня было понимание, что сначала я должен сделать определённую работу, и только потом могу пойти гулять. Поскольку родители никогда не занимались моим воспитанием в классическом понимании этого слова, не уделяли мне какого-то значительного времени и никуда специально не водили, я сам себя занимал, сам куда-то ходил, одним словом, мне всегда была присуща самоорганизация, а мою индивидуальность в детстве никто не подавлял.
От начальной школы у меня осталось только одно яркое впечатление – моя первая влюбленность в одноклассницу, которой я иногда носил портфель, а иногда, уже своим портфелем, выражал свою симпатию общепринятым у детей способом – обрушивая его ей на голову.
А кем ты хотел стать в детстве? Что отвечал на этот традиционный вопрос взрослых?
Если честно, ничего. У меня этот вопрос, вероятно, вызывал недоумение. Я даже не говорил, что хочу быть космонавтом, как это было принято. Мне в принципе было непонятно, что это значит – кем хочешь стать. Ведь я уже есть.
Зато в третьем классе меня отобрали в футбольную секцию. Помню, на просмотр и отбор пришло много мальчишек, но тренер почему-то выделил меня. Все те годы, что я занимался футболом, я много ездил по стране – тогда ещё Советскому Союзу – выступал в составе команды на союзных турнирах. Я играл на позиции центрального полузащитника – своего рода дирижера, организующего игру защитников и нападающих, создающего голевые моменты – как сейчас модно говорить, «плеймейкера». Посредством центрального полузащитника разворачивается вся игра: он должен быть одновременно повсюду, снабжая партнеров мячами через передачи. Так что, хотя в художественную школу я и не попал, зато стал своего рода художником в футболе. К слову, мне всегда хотелось сыграть как-то нестандартно, отдать красивый пас вместо простого и функционального, который с большей вероятностью привел бы к результату, одним словом, хотелось как-то выделиться – и игрой, и внешним видом, и поведением. Тренер это, вероятно, чувствовал и покрикивал на меня, да и партнеры по команде иногда высказывали мне, чтобы не выпендривался, а играл «нормально, как надо». Тем не менее, в итоге я стал капитаном команды.
Ты перешел в спортивную школу или в обычной учился?
У нас была обычная школа. Все мы, кого отобрали в футбольную секцию, учились в разных школах. Потом, в 5-м классе, нас объединили в одной школе, в одном классе. Это был первый экспериментальный класс футболистов в городе. Мы учились там 5-6 уроков, после чего ехали в зал, тренировались, возвращались в школу и делали домашнее задание, часов до 6-7 вечера.
Помимо черчения и геометрии я любил ещё уроки русского и английского. Русский я особенно полюбил уже после школы. Мне нравится, когда люди пишут хорошим русским языком, без ошибок, соблюдая пунктуацию. И меня подкупают красивая речь, умение точно выражать свои мысли – это далеко не каждому дано. Есть люди, которые многое знают и умеют, но не могут это преподнести, объяснить.
А книги ты читал в то время? Какие?
Я любил читать книги, не связанные со школьной программой. Приключенческую литературу – Буссенара, например, про любовь и отношения – Стендаля, Мопассана и других.
Ты перешел в спортивную школу или в обычной учился?
У нас была обычная школа. Все мы, кого отобрали в футбольную секцию, учились в разных школах. Потом, в 5-м классе, нас объединили в одной школе, в одном классе. Это был первый экспериментальный класс футболистов в городе. Мы учились там 5-6 уроков, после чего ехали в зал, тренировались, возвращались в школу и делали домашнее задание, часов до 6-7 вечера.
Помимо черчения и геометрии я любил ещё уроки русского и английского. Русский я особенно полюбил уже после школы. Мне нравится, когда люди пишут хорошим русским языком, без ошибок, соблюдая пунктуацию. И меня подкупают красивая речь, умение точно выражать свои мысли – это далеко не каждому дано. Есть люди, которые многое знают и умеют, но не могут это преподнести, объяснить.
А книги ты читал в то время? Какие?
Я любил читать книги, не связанные со школьной программой. Приключенческую литературу – Буссенара, например, про любовь и отношения – Стендаля, Мопассана и других.
Чтение сильно повлияло на расширение моего словарного запаса, умение выражать свои мысли и мировосприятие в целом.
Поскольку моя жизнь всегда была связана со спортом, я много читал специализированной спортивной литературы и продолжаю регулярно пополнять ею свою библиотеку. При этом мои интересы в чтении значительно шире: я покупаю и с удовольствием читаю книги по философии, психологии, эзотерике, истории, политике, биографии незаурядных людей и бизнес-литературу. Люблю уединиться и читать, держа в руках бумажную книгу, а не планшет с электронной версией.
При этом ты учился в спортивном классе до окончания школы?
Да, и даже подумывал о карьере футболиста, но все карты спутал человек из военного училища, охотник за новобранцами, который приехал к нам незадолго до окончания школы. В Советском Союзе это была обычная практика. Рассказал, что приехал из города Горький (в настоящее время Нижний Новгород), где есть военное училище ПВО. И о том, кого там готовят, и что военный – это престижное и обеспеченное будущее. На дворе стоял 1987 год, и военные были в почете, к тому же мои родители спали и видели меня военным. В общем, я и ещё 7 человек из нашего класса на это купились. 8 человек захотели поступить в это училище, но поступили только двое – я и мой товарищ.
Интересный поворот, с учетом твоего гуманитарного бэкграунда. Родители были счастливы?
Папа очень гордился моим поступлением: всем своим друзьям на заводе рассказывал, что его сын Игорь поступил в военное училище, то есть для него это было очень значимо. Мама потом вспоминала, что когда они получали письма от меня, то папа плакал над каждым. Перечитывал письма по многу раз, и каждый раз плакал. Я никогда не думал, что мой папа настолько чувствителен. А когда, несколько лет спустя, я покинул Вооруженные силы, то для него это был сильнейший удар.
Моё поступление в военное училище – ошибка юности. Уже на втором курсе я понял, что, по сути своей, не военный. Что все эти «есть», «отставить», «так точно» со мной никак не резонируют. Но диплом о высшем образовании мне всё-таки был нужен, и я через силу проучился там четыре года и выпустился инженером по эксплуатации радиотехнических средств командного пункта, в звании лейтенанта. По распределению направился в военную часть ПВО в районе Валдая, тогда ещё малоизвестного, где пробыл несколько месяцев, после чего написал рапорт об увольнении.
Я хотел уволиться мирно, но в те времена офицеру просто так уволиться из армии было невозможно. Я даже ходил к командиру части, чтобы выяснить, что надо сделать, чтобы избежать скандала. Тогда существовало всего 3-4 статьи, по которым можно было уволить офицера, а в целом, после того как ты оказался в этой системе, выхода не было никакого. Я недоумевал – неужели надо набить морду какому-то офицеру, чтобы меня уволили – была статья, связанная с несоответствием воинскому званию. Командир недвусмысленно дал понять мне, что тихо-мирно решить вопрос с увольнением не удастся. И тогда я, можно сказать, в отчаянии, совершил абсолютно безрассудный поступок – не вышел на боевое дежурство, что обычно влекло за собой военный трибунал.
Да, и даже подумывал о карьере футболиста, но все карты спутал человек из военного училища, охотник за новобранцами, который приехал к нам незадолго до окончания школы. В Советском Союзе это была обычная практика. Рассказал, что приехал из города Горький (в настоящее время Нижний Новгород), где есть военное училище ПВО. И о том, кого там готовят, и что военный – это престижное и обеспеченное будущее. На дворе стоял 1987 год, и военные были в почете, к тому же мои родители спали и видели меня военным. В общем, я и ещё 7 человек из нашего класса на это купились. 8 человек захотели поступить в это училище, но поступили только двое – я и мой товарищ.
Интересный поворот, с учетом твоего гуманитарного бэкграунда. Родители были счастливы?
Папа очень гордился моим поступлением: всем своим друзьям на заводе рассказывал, что его сын Игорь поступил в военное училище, то есть для него это было очень значимо. Мама потом вспоминала, что когда они получали письма от меня, то папа плакал над каждым. Перечитывал письма по многу раз, и каждый раз плакал. Я никогда не думал, что мой папа настолько чувствителен. А когда, несколько лет спустя, я покинул Вооруженные силы, то для него это был сильнейший удар.
Моё поступление в военное училище – ошибка юности. Уже на втором курсе я понял, что, по сути своей, не военный. Что все эти «есть», «отставить», «так точно» со мной никак не резонируют. Но диплом о высшем образовании мне всё-таки был нужен, и я через силу проучился там четыре года и выпустился инженером по эксплуатации радиотехнических средств командного пункта, в звании лейтенанта. По распределению направился в военную часть ПВО в районе Валдая, тогда ещё малоизвестного, где пробыл несколько месяцев, после чего написал рапорт об увольнении.
Я хотел уволиться мирно, но в те времена офицеру просто так уволиться из армии было невозможно. Я даже ходил к командиру части, чтобы выяснить, что надо сделать, чтобы избежать скандала. Тогда существовало всего 3-4 статьи, по которым можно было уволить офицера, а в целом, после того как ты оказался в этой системе, выхода не было никакого. Я недоумевал – неужели надо набить морду какому-то офицеру, чтобы меня уволили – была статья, связанная с несоответствием воинскому званию. Командир недвусмысленно дал понять мне, что тихо-мирно решить вопрос с увольнением не удастся. И тогда я, можно сказать, в отчаянии, совершил абсолютно безрассудный поступок – не вышел на боевое дежурство, что обычно влекло за собой военный трибунал.
Ты осознавал последствия своих действий тогда?
Да, конечно, но я на всё был готов, лишь бы уйти из армии. Со мной еще товарищ из Минска был – он тоже хотел уволиться и тоже не вышел. Так что нас двое было, решивших пробить эту стену. После чего нас вызвали к командиру бригады – вышестоящее армейское руководство – в другой город, Ржев. Там нас по одному приглашали в кабинет, и когда я вошел, то увидел человек 15 сидящих передо мной за столами генералов. «Сынок, ты чего это домой собрался – к мамке под юбку захотел, что ли?» – спрашивают меня. «Нет, я просто не хочу служить – это не моё» – отвечаю. И тут начинается трёхэтажный мат, а между ним: «Тебя Родина-мать кормила, поила, одевала, обувала, дала образование, профессию, а ты решил дёру дать – так не пойдёт». А я им: «Ну, как не пойдёт – я не хочу служить», и так далее. Я уже не помню всех деталей этого разговора, но никогда не забуду, как в конце они, посовещавшись, объявили, что будут увольнять меня за несоответствие воинскому званию, и я испытал не сравнимое ни с чем облегчение. Мне было плевать, по какой статье меня уволят – я вышел абсолютно счастливый оттуда, после чего мы с товарищем, радостные, пошли в ресторан и изрядно напились. Спустя какое-то время в часть пришел приказ о моем увольнении, и я поехал домой. Помню, папа был настолько удручён, что не разговаривал со мной. Отчасти это явилось, возможно, одной из причин того, что он скоропостижно умер от рака тогда же, в 1993-м, вскоре после моего возвращения – так получилось, что у меня на руках. Я не знаю, примирился он с моим увольнением или нет – мы с ним это никогда не обсуждали.
Чем ты занялся на гражданке?
Сначала устроился на работу в службу безопасности частной авиакомпании «Орел-Авиа». В то время я начал серьезно заниматься бодибилдингом, что впоследствии сильно повлияло на мою жизнь. То есть заниматься я начал еще в училище, в 1989 году, и сразу влюбился в этот спорт, а в Орле он уже стал моим стилем жизни и профессией. Один металлург вместе со своей женой открыл в городе салон красоты для обеспеченной публики, в котором планировался тренажерный зал. Это было первое в Орле место подобного уровня, и меня позвали туда работать. Я занимался оформлением этого зала, его концепцией, составлением правил работы, закупкой оборудования, набором персонала. Когда все заработало, это был зал номер один в Орле. Туда приходили состоятельные люди города и члены их семей, а я их тренировал в индивидуальном порядке. Потом, когда клиентов стало больше, я взял еще одного тренера, потом еще одного, и стал уже управляющим фитнес-подразделения.
Параллельно продолжал работать в службе безопасности «Орел-Авиа», а через два года перешел в РОСИНКАС – Российское объединение инкассации Центрального банка РФ, на должность зам. начальника отдела организации инкассации и перевозки ценностей. Это было интересно в своем роде. Я организовывал бригады, которые перевозили ценности между городами, а иногда и сам ездил с ними в качестве начальника. Бригада инкассаторов – это взрослые мужики с боевым оружием. У меня оно тоже было. Представь себе колонну машин, набитых наличностью, в лихие девяностые, в отсутствие сотовой связи – каждую минуту можно было ждать нападения – я держал руку на кобуре постоянно. Пришлось быстро привыкать к ответственности и учиться руководить людьми, что пригодилось мне в дальнейшем.
Потом я перешёл на работу в хранилище Центрального банка в Орле, которое образовалось в 2000 году, и проработал там около года. У меня была высокая зарплата, квартальные и годовая премии. С точки зрения стабильности и размера дохода это было отличное место, возможно, лучшее в Орле, но когда я достигаю какого-то уровня в деле, которым занимаюсь, то начинаю ощущать зацикленность, в то время как мне интересно двигаться дальше.
И в 1999 году я начал дистанционно учиться в Москве на фитнес-преподавателя. Приезжал на сдачу экзаменов – по анатомии, кинезиологии, диетологии, биомеханике, физическим упражнениям. И в какой-то момент узнал об открытии в Москве нового фитнес-клуба известной в те времена сети «Планета фитнес» и наборе туда сотрудников. Мне предложили переехать, чтобы устроиться на работу в этот клуб, и я сразу согласился. Вернулся в Орел, собрал чемоданы и объявил маме, что уезжаю в Москву, чем, без преувеличения, шокировал её.
Это было в 2001 году, через месяц после гибели моего старшего брата, и мама оставалась в Орле совсем одна. Помимо этого, для нее мой поступок был совершенно необдуманным – в Орле у меня была престижная и хорошо оплачиваемая работа, а в Москве предстояло начать все с нуля. Я и сам отдавал себе в этом отчет, как, впрочем, и в том, что живу не для мамы, и мне необходимо устраивать свою собственную жизнь. В общем, мама потом рассказывала, что после моего отъезда плакала три дня подряд.
Итак, ты переехал в Москву. Опиши свои первые впечатления.
Когда я приехал в Москву, мне здесь нравилось всё: бешеная энергия, то, что никто не спит и повсюду деньги. У самого денег тогда не было, но мне нравилось, что вокруг они есть. Всё это бурление вокруг меня завораживало. Я снял квартиру на Щелковской, а клуб, в котором я начал работать, находился на Рублевском шоссе, то есть я ездил на работу через всю Москву – приходилось вставать в 5 утра, с 7-ми у меня были персональные занятия, а возвращался домой я ближе к полуночи. Работал без выходных, потому что надо было платить за квартиру и возвращать деньги за учёбу владельцам клуба в Орле, которые предъявили мне соответствующие претензии. Так что первые полгода, пока я возвращал этот долг, мне приходилось довольно сложно. Хотя я вообще, сколько себя помню, всегда очень много работал, в том числе, без выходных, и привык к такому стилю жизни, вот только недавно понял, что так работать нельзя.
Да, конечно, но я на всё был готов, лишь бы уйти из армии. Со мной еще товарищ из Минска был – он тоже хотел уволиться и тоже не вышел. Так что нас двое было, решивших пробить эту стену. После чего нас вызвали к командиру бригады – вышестоящее армейское руководство – в другой город, Ржев. Там нас по одному приглашали в кабинет, и когда я вошел, то увидел человек 15 сидящих передо мной за столами генералов. «Сынок, ты чего это домой собрался – к мамке под юбку захотел, что ли?» – спрашивают меня. «Нет, я просто не хочу служить – это не моё» – отвечаю. И тут начинается трёхэтажный мат, а между ним: «Тебя Родина-мать кормила, поила, одевала, обувала, дала образование, профессию, а ты решил дёру дать – так не пойдёт». А я им: «Ну, как не пойдёт – я не хочу служить», и так далее. Я уже не помню всех деталей этого разговора, но никогда не забуду, как в конце они, посовещавшись, объявили, что будут увольнять меня за несоответствие воинскому званию, и я испытал не сравнимое ни с чем облегчение. Мне было плевать, по какой статье меня уволят – я вышел абсолютно счастливый оттуда, после чего мы с товарищем, радостные, пошли в ресторан и изрядно напились. Спустя какое-то время в часть пришел приказ о моем увольнении, и я поехал домой. Помню, папа был настолько удручён, что не разговаривал со мной. Отчасти это явилось, возможно, одной из причин того, что он скоропостижно умер от рака тогда же, в 1993-м, вскоре после моего возвращения – так получилось, что у меня на руках. Я не знаю, примирился он с моим увольнением или нет – мы с ним это никогда не обсуждали.
Чем ты занялся на гражданке?
Сначала устроился на работу в службу безопасности частной авиакомпании «Орел-Авиа». В то время я начал серьезно заниматься бодибилдингом, что впоследствии сильно повлияло на мою жизнь. То есть заниматься я начал еще в училище, в 1989 году, и сразу влюбился в этот спорт, а в Орле он уже стал моим стилем жизни и профессией. Один металлург вместе со своей женой открыл в городе салон красоты для обеспеченной публики, в котором планировался тренажерный зал. Это было первое в Орле место подобного уровня, и меня позвали туда работать. Я занимался оформлением этого зала, его концепцией, составлением правил работы, закупкой оборудования, набором персонала. Когда все заработало, это был зал номер один в Орле. Туда приходили состоятельные люди города и члены их семей, а я их тренировал в индивидуальном порядке. Потом, когда клиентов стало больше, я взял еще одного тренера, потом еще одного, и стал уже управляющим фитнес-подразделения.
Параллельно продолжал работать в службе безопасности «Орел-Авиа», а через два года перешел в РОСИНКАС – Российское объединение инкассации Центрального банка РФ, на должность зам. начальника отдела организации инкассации и перевозки ценностей. Это было интересно в своем роде. Я организовывал бригады, которые перевозили ценности между городами, а иногда и сам ездил с ними в качестве начальника. Бригада инкассаторов – это взрослые мужики с боевым оружием. У меня оно тоже было. Представь себе колонну машин, набитых наличностью, в лихие девяностые, в отсутствие сотовой связи – каждую минуту можно было ждать нападения – я держал руку на кобуре постоянно. Пришлось быстро привыкать к ответственности и учиться руководить людьми, что пригодилось мне в дальнейшем.
Потом я перешёл на работу в хранилище Центрального банка в Орле, которое образовалось в 2000 году, и проработал там около года. У меня была высокая зарплата, квартальные и годовая премии. С точки зрения стабильности и размера дохода это было отличное место, возможно, лучшее в Орле, но когда я достигаю какого-то уровня в деле, которым занимаюсь, то начинаю ощущать зацикленность, в то время как мне интересно двигаться дальше.
И в 1999 году я начал дистанционно учиться в Москве на фитнес-преподавателя. Приезжал на сдачу экзаменов – по анатомии, кинезиологии, диетологии, биомеханике, физическим упражнениям. И в какой-то момент узнал об открытии в Москве нового фитнес-клуба известной в те времена сети «Планета фитнес» и наборе туда сотрудников. Мне предложили переехать, чтобы устроиться на работу в этот клуб, и я сразу согласился. Вернулся в Орел, собрал чемоданы и объявил маме, что уезжаю в Москву, чем, без преувеличения, шокировал её.
Это было в 2001 году, через месяц после гибели моего старшего брата, и мама оставалась в Орле совсем одна. Помимо этого, для нее мой поступок был совершенно необдуманным – в Орле у меня была престижная и хорошо оплачиваемая работа, а в Москве предстояло начать все с нуля. Я и сам отдавал себе в этом отчет, как, впрочем, и в том, что живу не для мамы, и мне необходимо устраивать свою собственную жизнь. В общем, мама потом рассказывала, что после моего отъезда плакала три дня подряд.
Итак, ты переехал в Москву. Опиши свои первые впечатления.
Когда я приехал в Москву, мне здесь нравилось всё: бешеная энергия, то, что никто не спит и повсюду деньги. У самого денег тогда не было, но мне нравилось, что вокруг они есть. Всё это бурление вокруг меня завораживало. Я снял квартиру на Щелковской, а клуб, в котором я начал работать, находился на Рублевском шоссе, то есть я ездил на работу через всю Москву – приходилось вставать в 5 утра, с 7-ми у меня были персональные занятия, а возвращался домой я ближе к полуночи. Работал без выходных, потому что надо было платить за квартиру и возвращать деньги за учёбу владельцам клуба в Орле, которые предъявили мне соответствующие претензии. Так что первые полгода, пока я возвращал этот долг, мне приходилось довольно сложно. Хотя я вообще, сколько себя помню, всегда очень много работал, в том числе, без выходных, и привык к такому стилю жизни, вот только недавно понял, что так работать нельзя.
Как развивалась твоя тренерская карьера в Москве?
Моя тренерская карьера, без преувеличения, была очень успешной. У меня была топовая категория и, соответственно, высокая ставка за час персонального занятия, выше, чем у моих коллег. Я пользовался популярностью у женщин – они составляли 90% моих клиентов – и мне было приятно с ними работать. Работал каждый день, проводил много занятий, так что мой заработок был максимальным в рамках профессии. Существуют физические пределы того, сколько можно провести тренировок и, соответственно, заработать, а дальше потолок, выше которого не прыгнешь, и когда я достиг его, то начал опять задумываться о том, куда двигаться дальше.
Через какое-то время в нашей сети открылась студия персонального тренинга в здании театра «Ленком», и я перешел работать туда. За время работы там я познакомился с большим количеством интересных людей, которых до этого видел только на экране. Там было закрытое кафе для работников театра, в которое персонал нашей студии имел доступ в качестве привилегии. Мы приходили туда прямо в спортивной форме и могли оказаться за одним столом и пообщаться с идолами нашего кино – Александром Збруевым, Олегом Янковским, Александром Абдуловым, Николаем Караченцовым, Инной Чуриковой, Леонидом Броневым, Андреем Паниным, Виктором Раковым и другими.
У тебя занимался кто-то из известных деятелей театра/кино?
Да, занимался Андрей Соколов, например, и другие, чуть менее известные, ребята – мы до сих пор поддерживаем с ними отношения. Так я работал до 2007 года, параллельно получил степень МВА в Международном институте менеджмента ЛИНК, и мне уже предложили стать управляющим клуба, но я отказался – из чисто практических соображений, поскольку на позиции топового тренера зарабатывал больше. То есть, в очередной раз, наступил этап, когда я достиг потолка, и мне надо было двигаться дальше. Я приехал в Москву из-за спорта. И вот со спортом все сложилось хорошо, но что дальше? Чем заняться и куда устроиться на работу, чтобы продолжать развиваться? Как сказала однажды мне моя клиентка: «Игорь, ты сейчас беременный!»
Моя тренерская карьера, без преувеличения, была очень успешной. У меня была топовая категория и, соответственно, высокая ставка за час персонального занятия, выше, чем у моих коллег. Я пользовался популярностью у женщин – они составляли 90% моих клиентов – и мне было приятно с ними работать. Работал каждый день, проводил много занятий, так что мой заработок был максимальным в рамках профессии. Существуют физические пределы того, сколько можно провести тренировок и, соответственно, заработать, а дальше потолок, выше которого не прыгнешь, и когда я достиг его, то начал опять задумываться о том, куда двигаться дальше.
Через какое-то время в нашей сети открылась студия персонального тренинга в здании театра «Ленком», и я перешел работать туда. За время работы там я познакомился с большим количеством интересных людей, которых до этого видел только на экране. Там было закрытое кафе для работников театра, в которое персонал нашей студии имел доступ в качестве привилегии. Мы приходили туда прямо в спортивной форме и могли оказаться за одним столом и пообщаться с идолами нашего кино – Александром Збруевым, Олегом Янковским, Александром Абдуловым, Николаем Караченцовым, Инной Чуриковой, Леонидом Броневым, Андреем Паниным, Виктором Раковым и другими.
У тебя занимался кто-то из известных деятелей театра/кино?
Да, занимался Андрей Соколов, например, и другие, чуть менее известные, ребята – мы до сих пор поддерживаем с ними отношения. Так я работал до 2007 года, параллельно получил степень МВА в Международном институте менеджмента ЛИНК, и мне уже предложили стать управляющим клуба, но я отказался – из чисто практических соображений, поскольку на позиции топового тренера зарабатывал больше. То есть, в очередной раз, наступил этап, когда я достиг потолка, и мне надо было двигаться дальше. Я приехал в Москву из-за спорта. И вот со спортом все сложилось хорошо, но что дальше? Чем заняться и куда устроиться на работу, чтобы продолжать развиваться? Как сказала однажды мне моя клиентка: «Игорь, ты сейчас беременный!»
Начал перебирать сферы деятельности, которые казались мне привлекательными и перспективными, и обратил внимание на недвижимость: интересная сфера, связанная с архитектурой, дизайном и большими деньгами.
Вероятно, там можно хорошо заработать. В общем, нарисовал себе картину красивой жизни. И разослал резюме в три десятка компаний. Ответ пришел только от одной, я приехал на собеседование и меня взяли. Это была компания «Усадьба» – я сразу в загородку пришел. Было трудно поначалу, потому что первую сделку я закрыл только через 9 месяцев.
У тебя был запас прочности на 9 месяцев?
Я тебе расскажу, какой у меня был запас прочности. Когда первая сделка наконец завершилась, у меня был исчерпан лимит по двум кредитным картам. Буквально я заправил машину на последние деньги, чтобы доехать на встречу для получения комиссии. Был, без преувеличения, на краю финансовой пропасти. Но, надо сказать, что первые комиссионные были довольно большими – я заработал 60 тысяч евро и сразу закрыл все долги, немного вздохнул и начал уже более уверенно себя чувствовать. В том числе переехал в квартиру получше.
И сделки пошли стабильно уже?
Ну, как стабильно – я все-таки дорогие загородные дома продавал, а не бюджетные квартиры, к тому же это был 2008 год, и вскоре грянул кризис, в компании начались определенные проблемы.
У тебя был запас прочности на 9 месяцев?
Я тебе расскажу, какой у меня был запас прочности. Когда первая сделка наконец завершилась, у меня был исчерпан лимит по двум кредитным картам. Буквально я заправил машину на последние деньги, чтобы доехать на встречу для получения комиссии. Был, без преувеличения, на краю финансовой пропасти. Но, надо сказать, что первые комиссионные были довольно большими – я заработал 60 тысяч евро и сразу закрыл все долги, немного вздохнул и начал уже более уверенно себя чувствовать. В том числе переехал в квартиру получше.
И сделки пошли стабильно уже?
Ну, как стабильно – я все-таки дорогие загородные дома продавал, а не бюджетные квартиры, к тому же это был 2008 год, и вскоре грянул кризис, в компании начались определенные проблемы.
А в 2009 году меня пригласили возглавить загородный отдел в новом агентстве Greenwich Group, и я перешел работать туда, но довольно скоро у меня, впервые за всю мою трудовую деятельность, возник конфликт с руководством – я был обвинён в сокрытии какого-то клиента, чего и близко не было. Данная ситуация настолько неприятно поразила меня, что я решил впредь обходиться без руководства и открыл собственное агентство «Загородная недвижимость». А Greenwich Group, к слову, закрылась через год работы.
Я постепенно развивал компанию, набирал сотрудников. Рынок был живым, сделки шли. И так мы работали лет 8, пока я не понял, что мне надо либо полностью сконцентрироваться на административных вопросах, либо вернуться к работе с клиентами, а значит, работать одному. И я решил работать самостоятельно, потому что понял, что я не администратор. Мне нужно быть на острие, заниматься оперативной работой. Я люблю общение с клиентами, переговоры и всё прочее. Управленец и брокер – это две совершенно разные профессии, и я тяготел именно к работе с людьми – всю жизнь работал с ними. Поэтому решил отправиться в самостоятельное плавание, развивать личный бренд.
Я постепенно развивал компанию, набирал сотрудников. Рынок был живым, сделки шли. И так мы работали лет 8, пока я не понял, что мне надо либо полностью сконцентрироваться на административных вопросах, либо вернуться к работе с клиентами, а значит, работать одному. И я решил работать самостоятельно, потому что понял, что я не администратор. Мне нужно быть на острие, заниматься оперативной работой. Я люблю общение с клиентами, переговоры и всё прочее. Управленец и брокер – это две совершенно разные профессии, и я тяготел именно к работе с людьми – всю жизнь работал с ними. Поэтому решил отправиться в самостоятельное плавание, развивать личный бренд.
3 года уже я работаю под своим брендом – IGOR IVANNIKOV – и мне это нравится. Считаю, что работа под своим именем – высшая ступень в риелторском бизнесе.
Потому что когда агент работает в компании, то может сделать какую-то ошибку и спрятаться под зонтиком агентства. К тому же компания и рекламу дает, и клиентов привлекает, и юридические вопросы решает. А брокер занимается лишь оперативной деятельностью: поехал, показал, заключил договор. А на мне лежит абсолютно все. Любая моя ошибка может стать фатальной, а репутация на рынке – пострадать.
При этом тебе все равно приходится заниматься административными вопросами. Получается, ты тратишь на них время, которое мог бы посвятить работе с клиентами. Сколько времени это у тебя занимает?
У меня есть субподрядчики: юрист, фотограф, видеооператор, дизайнер, специалист по SMM. Поскольку у меня нет большого количества объектов, как в агентстве, – я работаю с собственниками в формате исключительных прав на реализацию, что требует углубленной работы с каждым объектом, – то занимаюсь одновременно не более 5-7 домами, и обращаться к субподрядчикам мне приходится не так часто, за исключением SMM-специалиста – об этом я расскажу отдельно. Юрист необходим на этапе анализа документов и заключения договора, а затем уже на стадии переговоров и сопровождения сделки. Остальные – на этапе создания упаковки, включающей в себя производство фото- и видеоматериалов, отрисовку планировок, создание качественных презентационных материалов.
Наибольшего количества времени требуют социальные сети. Поначалу я относился к необходимости заниматься ими скорее негативно – мне было не слишком комфортно перманентно транслировать, куда я пошел, что сказал и так далее. Но когда началась история с развитием личного бренда, я осознал, что это является частью моей работы. Сегодня, хочу я этого или нет, мне приходится системно заниматься соцсетями: посвящать время размещению сторис, написанию постов и так далее. Поскольку это является частью бизнеса. Но по технической части у меня есть помощница, которая причесывает контент, оформляет его визуально и публикует. Это не я делаю.
При этом тебе все равно приходится заниматься административными вопросами. Получается, ты тратишь на них время, которое мог бы посвятить работе с клиентами. Сколько времени это у тебя занимает?
У меня есть субподрядчики: юрист, фотограф, видеооператор, дизайнер, специалист по SMM. Поскольку у меня нет большого количества объектов, как в агентстве, – я работаю с собственниками в формате исключительных прав на реализацию, что требует углубленной работы с каждым объектом, – то занимаюсь одновременно не более 5-7 домами, и обращаться к субподрядчикам мне приходится не так часто, за исключением SMM-специалиста – об этом я расскажу отдельно. Юрист необходим на этапе анализа документов и заключения договора, а затем уже на стадии переговоров и сопровождения сделки. Остальные – на этапе создания упаковки, включающей в себя производство фото- и видеоматериалов, отрисовку планировок, создание качественных презентационных материалов.
Наибольшего количества времени требуют социальные сети. Поначалу я относился к необходимости заниматься ими скорее негативно – мне было не слишком комфортно перманентно транслировать, куда я пошел, что сказал и так далее. Но когда началась история с развитием личного бренда, я осознал, что это является частью моей работы. Сегодня, хочу я этого или нет, мне приходится системно заниматься соцсетями: посвящать время размещению сторис, написанию постов и так далее. Поскольку это является частью бизнеса. Но по технической части у меня есть помощница, которая причесывает контент, оформляет его визуально и публикует. Это не я делаю.
Не стоит рассчитывать на то, что как только ты начал заниматься социальными сетями – выкладывать фото и писать посты – то уже через месяц, в результате этого, тебе кто-то предложит продавать его объект. Это может быть и через 3 года. За моими социальными сетями следят, в том числе, потенциальные клиенты из Канады и Австралии, а один вот из Швейцарии недавно звонил. Как они меня находят – понятия не имею. Но они смотрят, в том числе, как я выгляжу, что говорю и пишу. Думаю, всё это складывается в итоге в некий образ – агента, который способен помочь в решении задач, связанных с дорогой недвижимостью.
При этом у каждого из них есть своя сфера влияния, и кто-то может порекомендовать меня. В общем, рутинная работа с соцсетями – это игра в долгую. Конечно, лучшая рекомендация – это рекомендация людей, которые с тобой уже работали. Но для этого необходимо пройти большой путь: получить профессиональные навыки, зарекомендовать себя в деле и заработать авторитет. Соцсети – это эффективный маркетинговый канал, позволяющий ускорить многие процессы и расширить своё влияние за более короткое время. Я сею зерна, которые взойдут неизвестно когда, но, рано или поздно, у кого-то из моей целевой аудитории возникнет необходимость в продаже недвижимости. И либо он сам обратится ко мне, либо порекомендует кому-то из знакомых. Так что это перспективная работа.
Таким образом, вопросы, напрямую не связанные с брокериджем, в совокупности занимают у меня примерно половину моего рабочего времени.
Включая выступления на мероприятиях, которые ты регулярно практикуешь?
Да, и это тоже важно для бизнеса и приносит свои плоды. Бывает, что содержание мероприятия мне не очень нравится, но я всё равно иду, потому что это площадка для повышения моей узнаваемости, благодаря чему я смогу найти новых клиентов и партнеров. Несмотря на то, что участники мероприятия не всегда относятся к моей целевой аудитории. Например, недавно я выступал на Московском Международном жилищном конгрессе. Аудитория состояла, в основном, из брокеров, преимущественно, региональных. Им, судя по всему, моё выступление понравилось – долго не отпускали с вопросами. Но я понял при этом, что из всех присутствующих, возможно, 1-2 человека что-то возьмут и как-то это применят, что, конечно, не является для меня стимулом.
Но публикуя информацию о своем выступлении, в том числе, о его тематике, в соцсетях я уже обращаюсь непосредственно к своей аудитории, делюсь с ней своей экспертностью. Результаты иногда бывают неожиданными. Так, например, недавно ко мне обратились с предложением о съемках в кино, точнее, в сериале – обещали прислать сценарий – посмотрим, что из этого выйдет.
При этом у каждого из них есть своя сфера влияния, и кто-то может порекомендовать меня. В общем, рутинная работа с соцсетями – это игра в долгую. Конечно, лучшая рекомендация – это рекомендация людей, которые с тобой уже работали. Но для этого необходимо пройти большой путь: получить профессиональные навыки, зарекомендовать себя в деле и заработать авторитет. Соцсети – это эффективный маркетинговый канал, позволяющий ускорить многие процессы и расширить своё влияние за более короткое время. Я сею зерна, которые взойдут неизвестно когда, но, рано или поздно, у кого-то из моей целевой аудитории возникнет необходимость в продаже недвижимости. И либо он сам обратится ко мне, либо порекомендует кому-то из знакомых. Так что это перспективная работа.
Таким образом, вопросы, напрямую не связанные с брокериджем, в совокупности занимают у меня примерно половину моего рабочего времени.
Включая выступления на мероприятиях, которые ты регулярно практикуешь?
Да, и это тоже важно для бизнеса и приносит свои плоды. Бывает, что содержание мероприятия мне не очень нравится, но я всё равно иду, потому что это площадка для повышения моей узнаваемости, благодаря чему я смогу найти новых клиентов и партнеров. Несмотря на то, что участники мероприятия не всегда относятся к моей целевой аудитории. Например, недавно я выступал на Московском Международном жилищном конгрессе. Аудитория состояла, в основном, из брокеров, преимущественно, региональных. Им, судя по всему, моё выступление понравилось – долго не отпускали с вопросами. Но я понял при этом, что из всех присутствующих, возможно, 1-2 человека что-то возьмут и как-то это применят, что, конечно, не является для меня стимулом.
Но публикуя информацию о своем выступлении, в том числе, о его тематике, в соцсетях я уже обращаюсь непосредственно к своей аудитории, делюсь с ней своей экспертностью. Результаты иногда бывают неожиданными. Так, например, недавно ко мне обратились с предложением о съемках в кино, точнее, в сериале – обещали прислать сценарий – посмотрим, что из этого выйдет.
Я знаю, что меня смотрят много собственников элитной недвижимости, – те, с которыми я работал и те, с которыми мы не договорились по условиям. И все они могут обратиться ко мне в будущем либо порекомендовать меня.
Значительная часть моего контента в соцсетях ориентирована на собственников: как подготовить объект к продаже, как самому продать дом, с момента начала подготовки до заключения сделки. Я готовлю серию видео на эту тему. Хочу донести до своей аудитории информацию о том, какой большой объем работы необходимо выполнить для продажи дома – чтобы хорошо подумали, готовы ли они к этому. И, в итоге, обратились ко мне.
А ещё есть брокеры – это тоже моя целевая аудитория, поскольку они знают меня как специалиста в определенном сегменте и могут порекомендовать в качестве брокера на продажу соответствующего объекта или привезти покупателя на мой объект. Так что часть контента я делаю для брокеров – о том, как правильно показывать объекты, проводить переговоры и прочее.
А ещё есть брокеры – это тоже моя целевая аудитория, поскольку они знают меня как специалиста в определенном сегменте и могут порекомендовать в качестве брокера на продажу соответствующего объекта или привезти покупателя на мой объект. Так что часть контента я делаю для брокеров – о том, как правильно показывать объекты, проводить переговоры и прочее.
Опубликовано на платформе Homehunter
